А во поле, чистом полюшке, на заре, на ясной зорюшке...

А во поле, чистом полюшке, на заре, на ясной зорюшке,

Ходит зверь непуганый, крест стоит неструганный.



   Вкруг креста трава некошена, роду-племени не спрошена,

   А тропинки в сторону, а сидят три ворона.                 



А направо - ворон первый, второй ворон, а налево,

Третий наверху креста, там, где мох-трава густа,



   Первый слышит таковы слова - мне бы саблю, да буланого,

   Показал бы силушку, да тесна могилушка,



Второй слышит таковы слова - мне бы девицу, чтоб красивА

Приласкал бы милушку, да тесна могилушка.



   Третий ворон наверху столба, слышит ворон таковы слова,

   Мне бы вольной волюшки, мне бы в чисто полюшко.



Я бы жил в лесу березовом, разгонял бы тучи грозные,

Кровь кипела б в жилушках, да тесна могилушка.



   А во поле, в чистом полюшке, на заре, на ясной зорюшке,

   Все тропинки в сторону, крест стоит и вороны



А над Путивлем солнце ясное рано-рано поднимается,

Там щиты сверкают красные, люди ратные сбираются,



   Их народ встречает песнями, Данька Галицкий завидует,

   Лишь волхвы стоят невеселы - им, волхвам, одним привиделось.



Что поляжет дружина Игорева, краснота на щитах повыгорит их,

Будут песни звучать молодецкие, да не русские - половецкие.



   Вышел князь на место людное, кинул оземь шапку соболью,

   Жгли и грабили нас лютые, так терпеть мы будем долго ли?



Как возьмем мы копья, палицы, да как пойдем ломить всей силою,

А волхвы стоят печалятся, им волхвам одним явилося.



   Что поляжет дружина Игорева, краснота на щитах повыгорит их,

   Будут песни звучать молодецкие, да не русские - половецкие.



Закровавел на рекой закат, искры из мечей повысеклись,

Бьются насмерть там и стар, и млад, двое - с сотней, трое - с тысячей,



   Полегла вся дружина Игорева, краснота на щитах повыгорела,

   Песни грянули враз молодецкие, да не русские - половецкие.



Под густым шатром вековых дубрав удалец лежит, руки разбросав,

Встань-ка, русский сын, оседлай коня, да скачи на Русь, где горит земля.



   Там горят хлеба, там мечи в крови, там поганые жгут детей твоих,

   Не топтать бы им степь широкую, да лежат в земле ясны соколы.



Пробудись от сна, да скачи скорей, отомсти за кровь, слезы матерей.

Но не видится, но не слышится, а в груди стрела не колышется.



   А во поле, в чистом полюшке, на заре, на ясной зорюшке,

   Все тропинки в сторону, крест стоит...